Неподалеку от Бобруйска расположен целый подземный город — огромный двухэтажный бункер из стали и бетона — почти 200 комнат и длинные коридоры, в которых так легко заблудиться.
В рамках подготовки очередного материала цикла «Осколки империи» мы посетили бывший КП 22-й гвардейской тяжелой бомбардировочной авиационной Донбасской Краснознаменной дивизии.
Некогда это был секретный объект, где служили офицеры с первой и второй степенью допуска, и была прямая связь с Москвой, а если нужно, то и с Кубой.
Сегодня это поросшее кустарником и деревьями исполинское сооружение, затерянное в лесу и разграбленное мародерами. Настоящий осколок империи из стали и бетона — еще одна точка нашего маршрута.
Как и всегда, в поездке нас сопровождал белорусский блогер Egor Budgawl, эксперт в области заброшенных объектов времен СССР в нашей стране.
Заброшенное подземелье
Добраться до бункера довольно просто — к нему ведет приличного состояния грунтовка. Затем еще немного пешком, и перед нами встает величественное сооружение, на которое был потрачен не один миллион советских рублей.
Вокруг следы работы черных копателей, которые до сих пор пытаются найти здесь что-нибудь ценное. Сам вход завален землей, но его периодически раскапывают, вот и сейчас перед нами небольшой лаз внутрь.
Некогда здесь располагались гермодвери — сразу несколько штук, и попасть постороннему внутрь было невозможно. Но об этом и других секретах бункера чуть позже, а пока мы спускаемся внутрь.
Там нас встречает длинный лабиринт коридоров: стоит погаснуть фонарику, и найти выход будет совсем непросто. По словам тех, кто служил на этом объекте, первоначально многие путались, и на заучивание маршрута уходило несколько недель.
Верхний этаж бункера занимал собственно узел связи, получивший позывной «Руно», кабинеты руководящего состава, вспомогательные помещения и помещения управления системой жизнеобеспечения.
На нижнем этаже располагались командный пункт и машинные помещения, обеспечивающие светом, теплом и воздухом военнослужащих. При необходимости бункер мог полностью герметизироваться и работать в автономном режиме.
В этом случае кислород для дыхания подавала специальная система регенерации воздуха. Все это было предусмотрено на случай заражения местности радиацией или применением противником бактериологического или химического оружия. Вода подавалась из вырытой неподалеку скважины, рядом была вертолетная площадка.
Чтобы добраться до главного зала, приходится пройти по полностью разрушенному коридору, пол которого усеян острыми обломками бетона, железками и прочим хламом, оставленным мародерами. Обувь с крепкой подошвой здесь обязательна. Чтобы лучше понять размеры бункера, прошу, чтобы Egor Budgawl встал около стены главного зала.
В шаге от ядерной войны
Во времена холодной войны в СССР большое внимание уделялось сохранению связи между войсками в случае нанесения противником ядерного удара. Для решений этой задачи было развернуто строительство сети подземных бункеров, с помощью которых можно было довести приказ верховного командования до любого подразделения войск нажатием пары кнопок.
Один из таких защищенных бункеров сохранился и в Беларуси, которой придавалось особое значение в оборонной стратегии СССР. Последнее подтверждают и рассекреченные планы американцев, согласно которым объекты в нашей стране были одними из первостепенных целей для ядерных ударов.
Одной из главных задач для стратегической авиации США было уничтожениеинфраструктуры военно-воздушных сил противника, включая 1100 аэродромов в странах советского блока. И здесь под удар попадало множество городов. Два из которых — Быхов и Орша — стояли в списке под первым и вторым номером.
Также планировалось сбросить атомные бомбы на объекты в Бобруйске, Минске (Мачулищи), Гомеле (Прибытки), которые входили в первую двадцатку списка.
Сохранить боеспособность войск в таких условиях было первостепенной задачей для военных. Для этого, в частности, служил бункер связи, расположенный под Бобруйском, построенный с таким расчетом, чтобы выдержать близкий ядерный удар, который во времена холодной войны был, как никогда, реален.
Историю хранят энтузиасты
Найти тех, кто служил на некогда секретном объекте, нам помог создатель частного авиационного музея в Бобруйске Владимир Свиридов.
В музее находится большая коллекция фуражек ВВС, шлемов, макетов самолетов, фотографии и все, что связано с авиационной историей Бобруйска. Экспозиция расположена в кафе «Авиатор», которое давно стало традиционным местом встречи летчиков-ветеранов.
Один из них — Геннадий Диско — служил оперативным дежурным на узле с позывным «Руно». Если точнее, то подземный бункер под Бобруйском выполнял роль командного пункта 22-й гвардейской тяжёлой бомбардировочной авиационной Донбасской Краснознамённой дивизии.
«Потерянный» стратегический бомбардировщик и другие особенности службы
Ветеран вспоминает, что перед заступлением на службу каждому выдавался листок с паролем — без него попасть внутрь бункера было невозможно. Вход закрывали массивные стальные гермодвери, которые отпирались только после введения соответствующего кода.
В самом бункере находилась столовая, но готовили в ней лишь на время учений. В остальное время еда привозилась в термосах из отдельной летной столовой.
Аппаратура бункера позволяла связываться с самолетами не только по всему СССР, но и миру. И однажды это очень пригодилось, когда с КП «Руно» смог связаться «пропавший» сверхзвуковой ракетоносец-бомбардировщик «Ту-22».
— Во время перелета в Моздок в рамках дивизионных учений с аэродрома под Моздоком в Барановичи вылетело 24 бомбардировщика «Ту-22». Но приземлились только 23 машины. Искали мы самолет долго, обзванивали все военные округа — шутка ли, пропал стратегический бомбардировщик. Неожиданно по засекреченной связи пришел звонок — самолет нашелся на туркменском аэродроме Мары.
Позже выяснилось, что во время посадки в самолет штурман случайно задел ногой прибор, отвечающий за ориентирование, и бомбардировщик полетел не на север, а на юг.
«Ту-22М2» пролетел над СССР, а потом пересек границу и углубился на территорию НАТО, не подозревая, где находится. В итоге советский бомбардировщик залетел в воздушное пространство Ирана.
Командир корабля, уверенный, что летит в Барановичи, был очень удивлен, глядя на хронометр — какое солнце в 3 часа ночи в Беларуси? Штурман на логичный вопрос: «Где мы?» только пожал плечами. Спустя некоторое время летчикам все же удалось сориентироваться, и они вернулись обратно в воздушное пространство СССР, запросили помощи открытым текстом.
За все время полета над территорией НАТО советский бомбардировщик не был засечен радарами ПВО. Говорят, много генералов тогда стали полковниками.
ЭВМ размером с вещевой шкаф и другое секретное оборудование
Не понаслышке с устройством бункера знаком и Сергей Сверликов, в прошлом связист. Так случилось, что ему выпало принимать в 1978 году только что построенный бункер и передавать его в 1994 году белорусским военным.
— КП «Руно» — сооружение очень прочное. Во время приемки строители говорили нам, что бункер имеет конусообразную форму. При близком ядерном взрыве и сдвиге земельных пластов он бы не разрушился, а слегка приподнялся бы наружу.
Выйти и зайти на объект можно только через шлюзовую систему. Три мощные двери полностью герметизировали входной отсек. Внутри объекта поддерживалось давление выше атмосферного. При прохождении шлюзовых камер давление постепенно повышалось. Это было сделано для защиты от боевых отравляющих веществ.
В Беларуси было всего два таких бункера. Говорят, стоимость постройки «Руно» равна цене 20 девятиэтажных домов.
Тогда вычислительное оборудование было громоздким, имея совокупные возможности меньше, чем у современного ноутбука, полупроводниковые ЭВМ занимали очень много места. Информация в них загружалась с помощью магнитных лент и перфокарт.
На момент своего создания «Руно» обладал самым современным оборудованием — одним нажатием кнопки представитель верховного командования из Москвы мог связаться с любым экипажем 22-й авиадивизии.
На нижнем этаже располагался зал боевого управления, под который было отведено самое большое помещение, центр АСУ и помещение жизнеобеспечения.
На стене висела огромная карта СССР. Вся оперативная информация выводилась на два экрана комплексной системы боевого управления, стоящие по бокам. Каждый экран состоял из 8−12 телевизоров. Электронно-лучевые трубки выводили всю информацию, которая приходила по линии АСУ, на экран.
Рядом с КП за стеной находился центр автоматизированных систем управления и две счетно-вычислительные машины. Доступ к ним имели люди только с наивысшей степенью допуска — большая часть информации была секретной.
Бункер был оборудован автоматической системой пожаротушения, правда, ее в скором времени отключили. Произошло это после того, как во время пожара на одном из военных подземных объектов подобная система убила нескольких человек.
При срабатывании система пожаротушения в автоматическом режиме подавала газ, который замещает кислород.
Для обеспечения связи рядом с бункером находились приемные радио и радиорелейные антенны. Радиоприемные антенны были подземными и надземными для приема сигналов в различных диапазонах волн.
Связь с внешними объектами осуществлялась через кабельные линии связи, которые находились под избыточным давллением для контроля их целостности с помощью специальных установок.
Малейшее повреждения кабеля фиксировались манометром, установленным внутри бункера. Это позволяло оперативно контролировать состояние проводных линий связи и своевременно устранять неполадки.
В состав КП «Руно» входил передающий центр, который располагался вблизи деревни Каменка. Это было сделано для того, чтобы отвести удар от КП — передающий центр, который излучает, засечь гораздо проще, и по нему гарантированно нанесут удар. Бункер с передающим центром связывался специальным кабелем.
Позже поля и силовые кабели, содержащие огромное количество ценных металлов, стали добычей мародеров. Все, что строилось десятилетиями, было разграблено, утилизировано и уничтожено.
Сергей Сверликов, отдав 15 лет жизни КП 22-й авиадивизии, с 1994 года ни разу не приходил на объект:
— «Руно» было отдано много сил, мы сами доводили до ума многие системы, собирали недостающее оборудование, а потом в один момент все пришлось бросить. Вернуться — все равно что прийти на могилу.